Наталия Речка - Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей
– Не Вы ли дежурили с четвёртое на пятое октября?
– Я, – ответила консьержка.
– Как мне повезло! Вы не помните, кто из соседей в тот вечер пришел домой поздно? – спросил Борцов. Женщина долго перечисляла всех, кого смогла вспомнить. Среди перечисленных полуночников был и Семён Вячеславович Загорский. По словам консьержки, он зашёл в подъезд около двенадцати ночи и выглядел очень довольным, а потом ещё с полчаса, может, и дольше выгуливал свою большую пятнистую кошку.
– А до этого времени он выводил животное на прогулку?
– Не помню, – честно ответила женщина. – Вечерком народу много мимо пробегает, кто с работы, кто с учёбы, а кто просто со двора. К тому же, я не всегда в окошечко таращусь, глаза уже не молодые, устают. Когда чаёк попью, когда с подругой по телефону поболтаю. Я же не охранник, и зарплата у меня копеечная.
Семён Вячеславович Загорский являлся одним из первых людей города. Входя в его кабинет, Григорий ожидал пренебрежительно холодного отношения, особенно учитывая обстоятельства. Но открытое лицо, спокойный взгляд и довольно простая обстановка помещения, где трудился Загорский, сразу располагали к себе. Семён Вячеславович вышел из-за стола, протягивая Борцову руку, мужчины обменялись крепким рукопожатием. Загорский предложил гостю присесть, указав на кожаное кресло напротив, кресло оказалось удобным. Григорий Михайлович огляделся: большой аквариум в стене с плавающими в нём разноцветными рыбками, а также с водорослями и камушками удачно вписывался в интерьер, на небольшом столике недалеко от окна стояла клетка с жёлтой канарейкой. То ли аквариум с рыбками создавал уют, то ли пение канарейки так приятно успокаивало, что Григорий размечтался: «Вот бы мне такую атмосферу в кабинете, так бы и жил там; надо на птичий рынок съездить и птицу какую-нибудь певчую с клеткой купить, а без рыбок обойдусь, забот с ними не счесть».
– Семён Вячеславович, спасибо, что согласились принять, – вежливо начал Борцов, – вижу, Вы большой любитель животных.
– А как их не любить? Мой дед был клоуном, выступал в нашем цирке, часто брал меня с собой на работу. Сколько там было зверушек! Мне разрешали многих гладить и подкармливать, некоторые из них даже меня узнавали и бежали навстречу.
– Вы носите фамилию деда?
– Да, но дедушка выступал под псевдонимом Пряничкин.
– Клоун Пряничкин?! А я его помню, – оживился Борцов.
– Все дети его знали.
– А как же Вы в политике оказались?
– Григорий Михайлович, мой дед был артистом, любой политик тоже должен быть немного артистом, – улыбнулся Загорский.
– Что наша жизнь? Игра! – вспомнил классику Григорий. Загорский еле заметно кивнул. Голос канарейки звучал переливами. Какое-то время собеседники разглядывали друг друга. Загорский сидел в кресле, закинув ногу на ногу, одной рукой облокотившись о подлокотник, другой перебирая пальцами ручку Паркер. Он считал всех ментов прямолинейными, простоватыми мужиками, но тот, что сейчас был перед ним, таким не казался. Одетый со вкусом в белую рубашку, явно недешёвые светло-голубые джинсы, чистые благородно-коричневого цвета ботинки, и это при такой осенней слякоти на улице, следователь Борцов явно себя уважал. Семён задумался: «Завел беседу о зверушках, с чего бы это?» Первым нарушил молчание Григорий:
– Тот зверь, что живёт у Вас в квартире, не опасен?
– Вам, наверно, соседи нажаловались?
– Нет.
– Тогда почему спрашиваете? – Загорский выглядел удивлённым.
– Работа у меня такая, – неопределённо ответил Борцов.
– Я как-то выгуливал Барсика вечером, Вы ведь с ним уже познакомились, мне жена рассказала. Двое подростков, от которых исходил сильный запах пива, стали протягивать к Барсику руки. Я не успел вовремя натянуть поводок, и в результате кот ухватился зубами за кисть одного из парней. Конечно, я заплатил ему гораздо больше размера штрафа, полагающегося за укус животного, и инцидент был улажен, но поползли слухи…
– Вам известно об убийстве Кустовского Валерия Максимовича?
– Да, я слышал об этом ещё до того, как Вы навестили мою жену.
– От кого? Информация не разглашалась.
– Нельзя, господин следователь, занимать такой пост, как у меня, и не знать, что происходит в городе.
– Думаю, Вы не удивитесь, если я спрошу, где Вы были четвёртого октября после пяти часов вечера?
– Почему же? Удивлюсь. Какое отношение я могу иметь к смерти какого-то Кустовского?
– Семён Вячеславович, прошу заранее простить меня за прямоту. Не вижу смысла ходить вокруг да около, раз этой темы нам с Вами в любом случае избежать не удастся. Я беседовал с подругой Вашей жены, а после и с самой Татьяной Ильиничной. Жаль, что приходится ворошить прошлое, но совершено убийство… Вы знали об отношениях Валерия Кустовского и Вашей жены?
– Мне говорили, что видели их вдвоём. Много лет назад. Я тогда решил нанять частного детектива следить за супругой. Моя жена порвала с Кустовским довольно быстро, и больше они не виделись. На всякий случай скажу Вам, жена не в курсе о моей осведомлённости и, не дай Бог, кто-нибудь ей об этом хотя бы намекнёт. Было и не было, – произнёс Загорский, вращаясь в кресле и указывая на Борцова ручкой. – Так вышло, что я знаю женщину, которая тоже встречалась с этим малоприятным типом. Она поведала мне, какой он негодяй, украл у неё деньги.
– Вы не могли бы назвать имя этой женщины? – спросил Григорий, а про себя подумал: «сказал „А“, говори и „Б“». Видя замешательство Загорского, Борцов добавил: – Вы же понимаете, мы собираем все сведения о жизни убитого, его родственниках, друзьях, приятельницах. История Вашей знакомой, если, как Вы говорите, она «тоже встречалась с этим малоприятным типом», всё равно всплывёт рано или поздно.
– Её зовут Аня Снегирёва. Я только что говорил Вам о цирке, там мы и познакомились с Аней. Не знаю, кто её туда привёл, но она пропадала там целыми днями, даже нередко вместо школы: помогала убирать клетки, присутствовала на репетициях. Помню, очень любила номер с енотами, где они стирают тряпочки. – Загорский мечтательно улыбнулся. Борцов поинтересовался адресом подруги детства политика и получил даже номер её мобильного.
– И всё-таки, я должен повторить вопрос: «Где Вы были вечером четвёртого октября?»
– Надеюсь, это не для протокола? – сурово глядя Григорию в глаза, спросил Загорский.
– Скажу больше, Семён Вячеславович, я сам очень надеюсь, что Ваше имя не всплывёт в официальных бумагах, но обещать ничего не могу, – ответил честный Борцов.
– С девушкой, – вдруг брякнул политик.
– Простите? – Борцов наивно решил, что ослышался. Образ идеального семьянина Семёна Загорского никак не хотел рушиться в его сознании.
– Да, у меня есть девушка! Что Вы на меня так смотрите? И не думайте, что я назову её. Дело даже не в моей репутации, а этого уже больше, чем достаточно. Если её родители узнают, что она встречается с женатым мужчиной намного старше неё…
– Ваша девушка несовершеннолетняя?
– Ей скоро исполнится восемнадцать, – не моргнув глазом, произнес один из самых уважаемых отцов города. – Поверьте, я очень люблю Татьяну, дорожу семьёй, а это другое. Короче, седина в голову, бес в ребро.
Борцов наблюдал за абсолютно уверенной физиономией Загорского, а сам думал: не маска ли это, какая-то печаль едва проглядывалась сквозь неё. Или ему это только показалось? И Борцов решился. Не отрывая взгляда от лица Загорского, он задал вопрос:
– Семён Вячеславович, Вы знаете Маргариту Колесниченко?
– Да, они с моей женой были подругами.
– Маргарита недавно рассказала мне и моему помощнику, как однажды у неё на дне рождения Ваша жена поделилась с ней радостью о своей беременности. И именно в тот день Татьяна Ильинична впервые увидела Валерия Кустовского. Маргарита была возмущена, что её друг детства захотел встречаться с её беременной подругой. – Борцов посмотрел на Загорского, тот тяжело вздохнул, встал из-за стола и подошёл к Борцову.
– Я дал Вам номер телефона моей знакомой, а Вы в обмен напишите мне номер этой всезнающей Маргариты, – попросил он усталым охрипшим голосом. Борцов оставил на столе вырванный из блокнота листок с телефоном Маргариты Колесниченко и поспешил уйти. Загорскому было необходимо остаться одному.
Лишь только за Борцовым закрылась дверь, Семён Вячеславович стал набирать номер жены: – Тань, что у нас сегодня на обед? Да, я приеду обедать домой. Ничего не случилось, просто соскучился. А Димка уже пришёл из школы? Ну, ничего, я его подожду, вместе пообедаем. Завтра устрою себе выходной, и мы втроём сходим в цирк. Билеты? Сегодня же закажу на первый ряд, чтобы Димке головы взрослых не мешали смотреть представление. – А про себя Загорский подумал: «Счастье есть, хотя то, что я сегодня узнал, ничего не меняет, Димка всегда был для меня сыном».
